Начиная с пятнадцати лет, Пушкин постоянно
пародировал творчество Катенина в увязке с
анти-катенинским сатирическим творчеством
своего дяди В.Л. Пушкина.

Пушкин и его дядя Василий Львович:
антикатенинский тандем

К счастью для пушкиноведов-катениноведов, строфу о Катенине, которой открывается "Послание В.Л. Пушкину" (1817 г.), сам А.С. Пушкин при публикации изъял. Для ревнителей светлого образа П.А. Катенина это — удобный предлог для того, чтобы уйти от ее комментирования. Потому что броское сочетание "муз любовник" — "гвардии полковник", так некстати указывая на Катенина и только на Катенина, никак не вписывается в домыслы о "старой дружбе" Пушкина с его "Преображенским приятелем".

Поскольку в современных массовых изданиях "Послание В.Л. Пушкину" публикуется без этой строфы, воспользуюсь случаем, чтобы еще раз напомнить пушкинистам и катениноведам ее содержание:

А теперь напомню тем же пушкинистам-катениноведам, по какой причине Пушкин изъял эту строфу при публикации стихотворения в альманахе "Полярная звезда" на 1824 год (то есть, фактически альманах вышел в конце 1823 года — Пушкин в это время еще находился в Южной ссылке). Как известно, за год до этого, в ноябре 1822 года за хулиганство в театре Катенин по распоряжению царя был выдворен из Петербурга в свое имение Шаево Костромской губернии. То есть, он попал под опалу правительства. Несмотря на то, что Пушкин, "захлебываясь желчью", как раз создавал "Евгения Онегина" в качестве ответной эпиграммы на катенинские "Сплетни", он все же проявил порядочность по отношению к своему оппоненту — не стал бить лежачего. В тот же период с таким же благородством по отношению к своему непримиримому врагу Катенину поступал в своей публицистике и друг Пушкина кн. Вяземский.

А теперь оценим, что мы теряем в результате такого апологетического отношения пушкинистов к Катенину. Вот "Отрывок" из "Послания В.Л. Пушкину" в том виде, как его печатают сейчас миллионными тиражами для "массового читателя", без первой строфы:

Без учета содержания изъятой строфы эти 22 стиха теряют какой-либо смысл: действительно, почему в корпусе "Послания" к уважаемому дяде Василию Львовичу, на военной службе не служившему, вдруг следуют более чем двусмысленные стихи во славу "не слишком мудрых усачей", склонных "давать обеды"? Действительно ли для молодого Пушкина и его более опытного дяди нет ничего "восхитительней, живей Войны, сражений и пожаров, Кровавых и пустых полей"? Мог ли вообще Пушкин считать счастливым того, кто страшен миру?..

Конечно, если вчитаться, вдуматься, то иронический контекст все этих строк становится более чем очевидным. Но остается вопрос: в чей адрес направлена эта сатира? И кто тот поэт-рубака, который удостоился такого внимания в публицистическом эпистолярии двух поэтов Пушкиных? Для "массового читателя" этот вопрос так и остается неясным, а само стихотворение — можно считать, что потерянным — несмотря на миллионные тиражи. Ибо, не зная, о чем и о ком идет речь, можно ли судить о художественных достоинствах сатирического стихотворения?

И только читая стихотворение вместе с "вводной" первой строфой можно понять, что объектом сатиры юного Пушкина был П.А. Катенин. И можно ли теперь верить его воспоминаниям о том, что через год после создания этой эпиграммы Пушкин якобы пришел к нему в казармы, и, протянув свой посох "как Диоген Антисфену", стал просить "побить, но выучить"? Если, к тому же, еще за три года до этого "побей, но выучи" пятнадцатилетний Пушкин уже создал свою первую анти-катенинскую пародию "К Наташе"?..

Кому же все-таки верить — Катенину или Пушкину? Пушкиноведы и катениноведы предпочитают верить Катенину и скрывать правду — в ущерб постижению содержания творчества того, кого сами же возвели в ранг "национальной святыни". Ведь речь идет не столько о характере отношений между Пушкиным и Катениным, сколько о истинном содержании творчества Пушкина: оказывается, что этими скупыми двадцатью шестью строчками "Послания В.Л. Пушкину" поэт создал емкий творческий портрет Катенина. И только подумать — 1817 год! Тогда Катенину еще только предстояло более через десять лет создать "Старую быль", где, кроме грубых выпадов в адрес Пушкина, в противовес созданному им образу слащавого придворного кастрата-инородца он нарисовал и свой собственный портрет — честного поэта-воина, не склоняющего голову пред сильными мира сего, а поющего для товарищей по оружию... И вот, сравнивая портрет поэта-Катенина в исполнении восемнадцатилетнего Пушкина с более поздним автопротретом того же Катенина, невозможно не восхититься той точностью, с которой Пушкин иронически охарактеризовал своего оппонента.

Это — то, что штатные пушкинисты скрыли у нас ради каких-то своих мундирных выгод. И продолжают скрывать по сей день. И вот, пойманные за руку, после четырехлетних раздумий все-таки решили выпустить впереди себя О. Алешину с боевым заданием прокричать: "Держите вора!"

Нет, Пушкин никогда не был ни учеником, ни другом Катенина. Еще со времени Лицея у него было у кого учиться, причем его истинные наставники органически не переваривали Катенина ни как поэта, ни как личность. И Василий Львович Пушкин был самым первым таким наставником. Еще в 1811 году он написал свою знаменитую поэму "Опасный сосед", которая может рассматриваться как связующее звено между сатирическими стихотворениями И.С. Баркова, высмеивавшими каноны классицизма, и полемическим творчеством А.С. Пушкина. В пушкиноведении ведении принято считать, что "... опыт творца "Опасного соседа" А.С. Пушкин учел в шутливых поэмах "Граф Нулин" и "Домик в Коломне". Герой "Опасного соседа" Буянов увековечен в романе "Евгений Онегин". К этому следует добавить, что как "Граф Нулин", так и "Домик в Коломне" не просто "шутливые поэмы", а острые пародии на творчество Катенина. Достаточно сказать, что в "Графе Нулине" как раз обыгрывается тезис об "опасном соседе" Лидине, и выбор этой фамилии не случаен, она была у всех на слуху: в "Сплетнях" Катенин сделал Лидина жертвой коварного друга и соседа Зельского-Пушкина. И ведь характерно, что своем стихотворном ответе Катенину на "Старую быль" — в том самом, на который ссылается О. Алешина, Пушкин отвергает предлагаемый ему Катениным кубок с отравленным вином словами: "Не пью, любезный мой сосед!"

Через год после создания "Послания В.Л. Пушкину" Василий Львович в своей пародии "Людмила и Услад" тоже едко поиздевался над творческой манерой Катенина. Поскольку пушкинистам-катениноведам удалось до сих пор не обнаружить этого, напоминаю суть дела.

В 1817 году Катенин написал элегию "Певец Услад":

В1818 году Василий Львович пишет пародию "Людмила и Услад", где повествуется о том, как на Людмилу с Усладом в дороге напал Печенег; после безрезультатной битвы за Людмилу мужчины решили предоставить ей самой право выбрать одного из них, и она, предпочтя Печенега, Услада бросила.

Именно направленный против Катенина творческий диалог двух поэтов Пушкиных и стал причиной "породнения" Онегина с Буяновым. В. Л. Пушкин до самой смерти не выпускал из рук боевого антикатенинского знамени: его незавершенная поэма "Капитан Храбров" пародировала поэму Катенина "Убийца". Он даже ввел в фабулу "соседку" — Татьяну Ларину, и остается только сожалеть, что "Храбров" остался незавершенным. Ведь "Капитан Храбров" с Татьяной Лариной в фабуле — подсказка В.Л. Пушкина, где следует искать истоки образа так умиляющей О. Алешину пушкинской Татьяны. (См. в "Прогулках с Евгением Онегиным", Глава XVIII: "Парнасский отец" (любимый учитель Пушкина).

alfred@barkov.kiev.ua

Copyright © A. Barkov, 2003
Launched on Feb. 07, 2003
Last updated on Oct. 19, 2003