Катенин отреагировал, направив Пушкину
послание и балладу "Старая быль" о
придворном льстивом певце-кастрате.

О. Алешина

«Ответ Катенину»: Пушкин отвергает
"кубок с отравленным вином"

Примечание 9 к материалу
"Вот тебе, бабушка, и Макарьев день!"
(ответ О. Алешиной)

Пушкин вежливо отвёл от себя удар, поднявшись выше мелких обид ... Пушкин поместил и свой "Ответ Катенину". В нём поэт отклоняет поднесённый ему кубок суетной славы.

О. Алешина 

Напомню, что в "Старой были" в образе "льстивого певца-кастрата" Катенин вывел не кого иного, как своего "друга" Пушкина. Что же касается "вежливо отклоненного от себя удара", то эта вежливость выразилась в помещенном там же, в "Северных цветах" "Ответе Катенину", выдержку из которого приводит О. Алешина:

...Товарищ милый, но лукавый,

Твой кубок полон не вином,

Но упоительной отравой:

Он заманит меня потом

Тебе вослед опять за славой.

Я сам служивый: мне домой

Пора убраться на покой.

Останься ты в строях Парнаса;

Пред делом кубок наливай

И лавр Корнеля или Тасса

Один с похмелья пожинай.

"С похмелья пожинай"... Пристрастие Катенина к вину — не только вошедшая в анекдоты современников тема (вспомнить хотя бы поведение Катенина на заседаниях Российской Академии после его обедов с обильным употреблением вина), но и отдельная, очень интересная глава в творчестве Пушкина и его друга кн. Вяземского. Здесь следует вспомнить стихотворную реакцию Пушкина на претензии Катенина по поводу послания Чаадаеву:

Твои догадки — сущий вздор,

Моих стихов ты не проникнул,

Я знаю, ты картежный вор,

Но от вина ужель отвыкнул?

А ведь еще до этого, и даже до публикации "Руслана и Людмилы" и ответной реакции Катенина в виде "Сплетен", в письме от 21 апреля 1820 года Пушкин писал Вяземскому о своем "приятеле":

"...Он кажется боится твоей сатирической палицы; твои первые четыре стиха на счет его в послании к Дмитриеву — прекрасны; остальные, нужные для пояснения личности, слабы и холодны — и дружба в сторону, Катенин стоит чего-нибудь получше и позлее. Он опоздал родиться — и своим характером и образом мыслей, весь принадлежит 18 столетию. В нем та же авторская спесь, те же литературные сплетни и интриги, как и в прославленном веке философии".

Вяземский удовлетворил просьбу Пушкина и усилил в своем "Послании к И.И. Дмитриеву" критические моменты в отношении Катенина:

Но истины язык невнятен для ушей:

Глас самолюбия доходней и верней.

Как сладко под его напевом дремлет Бавий!

Он в людях славен стал числом своих бесславий;

Но, счастливый слепец, он все их перенес:

Чем ниже упадет, тем выше вздернет нос.

Пред гением его Державин — лирик хилый;

В балладах вызвать рад он в бой певца Людмилы,

И если смельчака хоть словом подстрекнуть,

В глазах твоих пойдет за Лафонтеном в путь.

Что для иного труд, то для него есть шутка.

Отвергнув правил цепь, сложив ярмо рассудка,

Он бегу своему не ведает границ...

Упоминание о "бое" с Жуковским, "певцом Людмилы", сразу же делало Катенина узнаваемым объектом сатиры. "Что для иного труд, то для него есть шутка" — Пушкин нашел это место настолько удачным, что обыграл его в "Разговоре книгопродавца с поэтом" ("Стишки для вас одна забава, Немножко стоит вам присесть..."). Так что читателям 1825 года было ясно, кто тот Поэт, принесший Книгопродавцу свой опус под названием "Евгений Онегин".

В 1821 году Вяземский создает написанное типично катенинской строфикой сатирическое стихотворение "Стол и постеля", в котором высмеял и склонность Катенина к пьянству, и его поэтическую несостоятельность. Объект сатиры был легко узнаваем с первой же строфы:

Полюбил я сердцем Леля,

По сердцу пришел Услад!

Был бы стол, была б постеля —

Я доволен и богат

поскольку к тому времени увидела свет поэма Катенина "Певец Услад" — кстати, спародированная дядей Пушкина, Василием Львовичем, еще до появления этого стихотворения Вяземского.

Что же касается пристрастия Катенина к вину, то Вяземский определением "виноградник за столом" пояснил в своей эпиграмме, что именно имел в виду, когда писал: "Был бы стол, была б постеля": там же он сформулировал и характеристику поэтического творчества Катенина:

Одами поэт Савелий

Всех пленяет кротким сном;

Век трудится для постели

Он за письменным столом.

(См. : Глава XX. "Преображенский приятель" Пушкина).

С учетом этого, ударная концовка пушкинского "Ответа Катенину": "И лавр Корнеля или Тасса Один с похмелья пожинай" приобретает гораздо более острое звучание, чем это пытается представить О. Алешина.

Можно напомнить, что за этим последовала миниатюра Пушкина "Моцарт и Сальери" с кубком отравленного вина, и Катенин недаром так негативно на нее отреагировал. Да и непредвзятое мнение такого авторитетного пушкиниста как М.О. Гершензон ("В Сальери решительно есть черты Катенина") не учитывать никак нельзя.

Как можно видеть, О. Алешина недостаточно ориентируется как в содержании пушкинского эпистолярия, чтение которого составляет для нее "отдельное удовольствие", так и в характере "исторического контекста", в котором следует оценивать содержание некоторых произведений Пушкина — в частности, его "Ответа Катенину".

 

Возврат к месту ссылки в ответе О. Алешиной — через кнопку Назад (Back) (ту, что слева вверху со стрелкой "влево").

 

Пришедшие на эту страничку другим путем могут попасть к месту сноски по этой гиперссылке: Вот тебе, бабушка, и Макарьев день!

 

На головную страничку и к оглавлению сайта "Замысловатая клевета на Пушкина" или кликушество во Пушкине? Текст книги Прогулки с Евгением Онегиным в одном файле (объем файла с иллюстрациями 1 мб)



Hosted by uCoz